Ахиллесова точка - Страница 5

К оглавлению

5

— Десять секунд до поражения цели.

Разве бывает поражение цели? Поражение терпят люди. Те, кто ее поставил. Те, кто идет к ней, поставив на карту все.

— Пять.

Изображение росло. Вот весь экран заняло одно из матовых пятен. И вдруг все исчезло, как будто ничего никогда не было, будто странный предмет сдуло ветром из телеэкрана. Там остались только звезды, далекие и холодные.

Глаза Коровина наткнулись на резкий, чужой взгляд Гудкова. Тот, ничего не сказав, отвернулся к пульту управления. Последовав за его взглядом и увидев знакомое изображение на втором малом экране, Коровин понял, что произошло. Первая торпеда прошла мимо не разорвавшись. Теперь история повторялась.

— Двадцать секунд, — сказал Гудков. Пленка у Коровина кончилась, в его руках появилась вторая фотокамера. Она щелкала совершенно независимо от его желания. Он смотрел на невозможную, немыслимую вещь, похожую на металлическую колбу или на половинку гантели, стремительно выраставшую в экране торпедного телескопа. Но потом ее не стало и здесь, как будто она им приснилась или пришла галлюцинацией в награду за долгую пустоту дежурства.

— «Рубин-пять», «Рубин-пять», — сказала база металлическим, нечеловеческим голосом. — «Рубин-пять» вызывает база. Почему цель не уничтожена?..

Громкоговоритель умолк на полуслове, внезапно, будто его выключили. На главном экране возникла медленно толстеющая асимметричная точка.

— Вот он, — сказал Гудков. — Наши телескопы его достали.

Рисунок созвездий на малых экранах утратил устойчивость. Звезды начали вращаться. Ставшие неуправляемыми торпеды теряли стабилизацию.

— Чуть не забыл, — сказал Гудков.

Малые экраны погасли одновременно с двумя нестерпимо яркими вспышками на главном экране, по эту сторону звезд. Некоторое время ничего там нельзя было различить, но постепенно двойная сверхновая потускнела, и от взрыва осталось медленно расплывающееся облачко, на фоне которого быстро увеличивался в размерах диковинный цилиндр с шаровым расширением на неповрежденном конце.

— Вы уверены, что это не наше? — спросил Гудков неожиданно спокойно.

Коровин кивнул. Во рту у него пересохло, и он не мог говорить. Он еще раз кивнул. И он делал снимки.

На потолке кабины, над дистанционными индикаторами зажегся транспарант: «Дистанция лазерного огня».

— Тридцать секунд до встречи, — сказал Гудков.

Коровин смотрел на экран сквозь видоискатель, лихорадочно нажимая на спуск. Вот она приближается. Красивая, цилиндрическая, шарообразная. Чужая, неземная, изготовленная в недоступных глубинах вселенной. Она прилетела в Систему, оставив позади себя десятки и сотни световых лет. И вот она приближается — для того, чтобы они ее уничтожили.

— Пленка, — сказал он, с трудом ворочая сухим языком. — У меня кончилась пленка.

— Ничего страшного, — сказал Гудков. — Все фиксируется на магнитной ленте.

Коровин опустил камеру на грудь. Числа на указателе расстояния все уменьшались. На потолке кабины горел транспарант: «Дистанция лазерного огня». Обломанная гантель надвигалась из глубины курсового экрана. Гудков смотрел на нее из своего кресла молча и сосредоточенно. В кабине было жарко. Коровин начал расстегивать привязную систему.

— Перестаньте, — прозвучал в наушниках искаженный голос Гудкова. — Ведь вы же мужчина!..

Коровин не мог найти запоров. Он рвался из ремней, хотел порвать их, рассчитанные на стократную перегрузку. В кабине ничего не осталось. Только цепкая паутина привязных ремней, да вязь матовых пятен в прицеле курсового локатора, да Гудков со взглядом охотника. Его жестокие металлические пальцы лежали на клавиатуре.

— Нет, — беззвучно сказал Коровин. Он вырывался из душивших его ремней.

— Нет!..

Цель висела сейчас в центре курсового экрана, она была красива небывалой, небесной, так никем и не понятой красотой, начиная от замысловатого орнамента темных пятен на зеркальной поверхности сферы и кончая волнистым, разорванным, с острыми зазубринами краем цилиндра. Проклятый запор наконец поддался. Но было поздно.

Экран стал белым, потом ослепительным, глаза перестали видеть, и, когда катер тряхнуло в туче газообразных, еще не успевших рассосаться осколков, ничего не осталось, на всем лежал черный квадрат, отпечаток взрыва.

Только пустота и тишина. И так было долго.

— Поймите, — сказал Гудков. — Если бы мы его пропустили, его бы уничтожили батареи камата. Если бы успели.

Коровин ничего не ответил.

— От него в любом случае ничего не осталось бы, — сказал Гудков. — И от каравана тоже. Все-таки сто километров в секунду.

Коровин молчал.

— Вы не думайте, что я не понимаю, — сказал Гудков. — Я вас прекрасно понимаю.

Коровин молчал, глядя в слепое пятно экрана.

5